– Я хочу встретится с Айуми, – ровным голосом заявил он.

Значит, ему известно ее имя! Видимо, он уже успел о многом расспросить окасан.

– Я хочу знать, с кем мы имеем дело. Не пытайся спорить со мной. Я пробуду в Токио до утра пятницы, будь добр привести ее в чайный домик.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Кроме того, Айуми не нарушает негласных законов окия, а девушки с ней уже подружились. Если что-то шло не так, как нужно, она докладывала мне в первую очередь, но таких случаев было мало. Полагаю, система дополнительного контроля работала.

– Хорошо, я организую встречу. Я могу быть свободным? – сквозь зубы процедил я, желая быстрее покинуть душный кабинет.

– Да, – коротко кивнул он. – Кстати, подготовка к твоей свадьбе идет полным ходом. Через два месяца вы с Юри станете законными мужем и женой.

После этой фразы отца меня будто ударило током, а по телу пробежали неприятные мурашки. Папа наверняка не догадывался, что с учетом новых обстоятельств у брака нет ни единого шанса. Но я до сих пор не поговорил с Юри, а она по-прежнему делала вид, будто ничего не происходит. Я уже свыкся с тем, что вечерами она с загадочной улыбкой набирала в телефоне сообщения.

– Мы не можем пожениться. – Я откашлялся и уставился на отца. Я вел себя смело и даже дерзко.

Вероятно, духи, отвечающие за сыновью почтительность, будут мне совсем не рады. Жду не дождусь их судьбоносного пинка под зад.

– И почему же? – строго спросил он, вставая. Когда отец выпрямился и взял трость, чтобы опереться на нее, взгляд его стал суровым и пронизывающим.

Я же выпалил все как есть:

– Юри неверна мне. Я узнал об этом пару месяцев назад, но не хотел расстраивать ни тебя, ни маму.

Я ожидал, что отец будет в шоке и разразится проклятиями. Но ничего подобного не произошло. Лишь уголок его брови слегка приподнялся.

– Ничего страшного в этом нет, измена до брака таковой не считается. А раз ты по-прежнему живешь с ней, значит, тебя устраивает положение дел. Родители Юри устали и не намерены ждать, когда ты окончательно созреешь. А решать буду я – твой отец.

Я не ожидал столь резкого поворота событий. Выступать в открытую против отца равносильно тому, чтобы идти в горящий дом. Мама часто предупреждала меня еще в детстве, чтобы я не спорил с папой. Однако я решился.

Я был неправ только в том, что медлил, надеясь, что проблемы исчезнут сами. Но теперь будет по-другому.

– Я приведу Айуми, но не женюсь на Юри. – Я почтительно кивнул и поспешно покинул кабинет, заработав репутацию непокорного сына.

Скоро в моей душе разыграется битва. Проиграть чужому или близкому человеку не так больно, как проиграть себе. Саморазрушение ждет того, кто не может расставить приоритеты и нарушает равновесие.

Но надо заставить маятник судьбы остановиться. Остановиться, чтобы жить дальше.

22. Айуми

Сэкигути-сан искал встречи со мной уже две недели, но только сейчас у меня нашлось свободное время, и я согласилась с ним увидеться.

Дом профессора был просторным и уютным. Жена Сэкигути-сана учтиво пригласила меня в гостиную с несметным количеством книг, многие из которых я вряд ли когда-нибудь осилю.

Ужин был очень вкусным, я съела все подчистую. Надеюсь, хозяева не посчитали, что я пришла сюда лишь для того, чтобы набить желудок.

Я уже шесть лет не ела простую японскую домашнюю еду – как раз с того злосчастного лета в России – и сейчас испытала настоящее гастрономическое удовольствие. Мама готовила безумно вкусно, естественно, под пристальным надзором бабушки, которая всегда беспокоилась, что отец совсем забудет свои корни и будет отдавать предпочтение борщу или щам.

Мы перебрасывались незначительными фразами о погоде, еде, путешествиях, но я до сих пор гадала, по какой именно причине Сэкигути-сан ждал нашей встречи. В конце ужина он попросил жену принести чай в его кабинет, а затем проводил меня туда, вежливо пропустив вперед.

Удобно устроившись в кресле, я взяла чашку и с наслаждением сделала пару глотков. После съеденного лосося во рту оставался солоноватый привкус, поэтому чай был как нельзя кстати.

– Айуми, – начал профессор, отодвигая чашку. – Я пригласил тебя сегодня, чтобы кое-что тебе отдать. – Сэкигути-сан вынул из ящика стола стандартный конверт.

– Откуда он у вас? – спросила я, взяв конверт и вытащив из него старый железный ключ.

Он был мне знаком. Именно с этим ключом связаны затаенные воспоминания о прежней жизни, до Японии.

Я подняла глаза на Сэкигути-сана, надеясь, что слезы не успели выступить на глаза.

– Откуда он у вас? – повторила я.

Преподаватель глубоко выдохнул, как если бы готовился к бою на ринге.

– Мне нужно многое тебе рассказать, Айуми, – ответил он, слегка покачиваясь в кресле. – Теперь ты взрослая девушка, которая несет ответственность за свою жизнь. Сейчас ты самостоятельна. Но дело в том, что твой отец взял с меня слово, что я буду заботиться о тебе, пока ты не вырастешь. – Сэкигути-сан сделал паузу, словно решил узнать, как я отреагирую.

Я молчала, готовая слушать дальше. Неужели время все узнать действительно пришло?

– И наконец важный момент настал, – продолжил профессор и посмотрел на меня, не отводя взгляда, а я занервничала и напряглась. – Ключ от твоего дома я забрал перед твоим отъездом в Японию. С тех пор прошло шесть лет. А некоторое время назад я связался с бывшими коллегами из Владивостока и попросил их посетить остров Сахалин, чтобы посмотреть, как обстоят дела в поселке. Я могу показать тебе фото, – договорил он, пролистывая что-то в телефоне, а затем протянул мне мобильный.

Я увидела снимок родного дома. Крыльцо занесло снегом, а высокие сугробы закрывали окна. Но, наверное, фото сделали не слишком давно. Зима в России иногда бывает затяжной, а без надлежащего ухода за участком снег будет лежать до мая.

Я сглотнула ком в горле:

– Зачем вы мне это показываете?

– Я понимаю, что ты, вероятно, еще не готова. – Сэкигути-сан спрятал телефон в карман пиджака. – Но ты в любой момент можешь вернуться на Сахалин, дом принадлежит тебе.

– Но мой дом здесь, хотя иногда я хочу в Россию, – тихо пробормотала я и повертела ключ в пальцах. – Родители покончили жизнь самоубийством, и я никогда не очищусь от позора.

– Не надо так говорить, – резко перебил меня Сэкигути-сан, и я непроизвольно дернулась, продолжая ощущать сильную